В начале войны я был хирургом в полевом госпитале, и в моем отделении умирал молодой солдат. Я его, конечно, посещал днем; а в какой-то вечер подошел, взглянул на него, и мне стало ясно, что он, не жилец. Я его спросил: «Ну как ты себя чувствуешь?» Он на меня взглянул глубоко, спокойно (он был крестьянин, поэтому в нем была такая тишина полей, тишина лесов, тишина неспешной жизни) и мне сказал: «Я сегодня ночью умру». Я ответил: «Да, сегодня ты умрешь. Тебе страшно?» — «Умирать мне не страшно, но мне так жалко, что я умру совершенно один. Умирал бы я дома – при мне были бы и жена, и мать, и дети, и соседи, а здесь никого нет…» Я говорю: «Нет, неправда, — я с тобой посижу». – «Ты не можешь просидеть со мной целую ночь». – «Отлично могу!» Он подумал, сказал еще: «Знаешь, даже если ты будешь здесь сидеть, пока мы разговариваем, я буду сознавать твое присутствие, а в какой-то момент я тебя потеряю и уйду в это страшное одиночество в момент, когда страшнее всего умирать». Я ответил: «Нет, не так. Я с тобой рядом сяду. Сначала мы будем разговаривать, ты мне будешь рассказывать о своей деревне; дашь мне адрес своей жены. Я ей напишу, когда ты умрешь; если случится, навещу после войны. А потом ты начнешь слабеть, и тебе будет уже невозможно говорить, но ты сможешь на меня смотреть. К тому времени я тебя за руку возьму. Ты сначала будешь открывать глаза и видеть меня, потом закроешь глаза и уже меня видеть не сможешь, уже не будет сил открывать их, но ты будешь чувствовать мою руку в своей руке или свою руку в моей. Постепенно ты будешь удаляться, и я это буду чувствовать и периодически буду пожимать твою руку, чтобы ты чувствовал, что я не ушел, я здесь. В какой-то момент ты на мое пожатие руки ответить не сможешь, потому что тебя здесь уже не будет. Твоя рука меня отпустит, я буду знать, что ты скончался. Но ты будешь знать, что до последней минуты не был один». И так и случилось.
Отрывок из книги митрополита Антония Сурожского «Жизнь. Болезнь. Смерть.»
Исполненная тихой печали и правды иллюстрация на смерть человека. Много лет назад у меня умерла мама. Я очень жалею, что не смогла провести с ней последние часы жизни, взять вот так за руку, говорить какие-то важные слова — и для нее и для меня. Главное, суметь примириться с этим неожиданным для меня уходом близкого человека – это возможно лишь, когда ты видишь близко смерть человека. 
Именно потому, что по современной традиции, большинство людей умирает в больнице, в реанимационном блоке, вдали от самых близких людей, я долго не могла в душе принять ее смерть, мне казалось – это страшный сон, всего лишь сон и я скоро проснусь… и будет все как прежде. Прошло девятнадцать лет с того момента, а мне до сих пор снятся сны, что она просто уехала куда-то и в любой момент может вернуться. Сознание не принимает того, что не видело, не чувствовало, не проводило и не отпустило от себя. С одной стороны очень хорошо, что за жизнь человека борются врачи до самой последней минуты. А с другой… «Христианской кончины живота нашего, безболезненной, непостыдной, мирной, и доброго ответа на Страшном Суде Христовом просим».
Однако есть о чем подумать…
Коленцева Виктория
(114)
