Слово в Неделю по Богоявлении
С того момента, как человек начинает осознавать себя как отдельное существо, которое обозначается словом «Я», он начинает заявлять о своих желаниях и потребностях. «Я хочу», «дай» — с одной стороны, «не хочу, не буду» — с другой. По мере возрастания пространство, определяемое его волей – т.е. «хочу – не хочу», «буду – не буду» — постоянно возрастает. Мы считаем это естественным развитием – по мере возрастания приобретать всё больше прав и свобод. Мы считаем признаком зрелости, или, по крайней мере, взросления способность человека самостоятельно определять свои шаги и принимать решения.
А теперь представим, что мы с вами – люди, верующие в Бога-Творца, в Бога-Вседержителя. Представим, что мы верим, что Бог есть любовь и эта любовь совершенна. Поэтому каждое проявление воли Бога – это акт совершенной любви. И тогда понятно, что чем больше явлений в мире происходит по воле Бога, тем прекраснее этот мир, потому что самая благая наша, человеческая, воля – несовершенна, и мы даже придумать, не то что сделать, не можем так совершенно, как Бог. Тогда для нас с вами было бы естественно хотеть такого мироустройства, в котором всё происходит по воле Бога-Творца-Вседержителя. Было бы, видимо, правильно называть такое устройство Царством Небесным или Царством Божьим. И вот вопрос: хочу ли я Царства Небесного?
Да, конечно. Ведь я понимаю, что только Его любовь – совершенна, а милость – неисчислима и мудрость – неизмерима… Это всё я знаю из книжек. Но действительно ли я этого хочу?
Мудрец сказал: чтобы захотеть добра, надо уже знать добро, надо иметь его в себе. Чтобы ценить любовь, надо чувствовать её в себе. Чтобы захотеть правды Божией, надо уже знать ее и любить ее. И я, конечно, знаю немало: я не люблю, когда мне врут, я приветствую, когда лжеца справедливо наказывают, я благодарен, когда меня прощают.
Но нахожу в себе и другого себя, который лжет ради личного спокойствия, которому не нравится, когда грех другого остается безнаказанным, и в то же время раздражается, когда ему выдвигают справедливые претензии…
Поэтому снова задаю себе вопрос: хочу ли я Царства Небесного? Можно ли мою мечту об утопии считать за реальное желание жить в ней? — Почему я сейчас употребил слово «утопия»? Потому что я не знаю Царства Божия. У меня о нем только мечтательное представление. Идеализированное представление о таком устройстве общества, в котором мне будет радостно и комфортно, в котором я буду весь такой правильный, потому что грешить станет невыгодно и неинтересно, и все вокруг – такие же сытые и довольные, а потому благодушные и возвышенные душой. Даже нет — духом… Назвать такую мечтательную картинку Царством Небесным можно только от безмерной глупости.
Задам вопрос по-другому: возможно ли наступление Царства Небесного? Может ли оно воцариться?
Христос сказал: приблизилось… Вот Царство Небесное (уже) внутри вас. Осталось, чтобы оно выступило зримо на историческую арену, раз оно уже здесь. Возможно ли это?
С одной стороны – раз Господь призывает, значит, возможно. С другой стороны – совершенно точно, что в него нельзя загнать против воли. То есть против желания. И при таких обстоятельствах, может ли для меня наступить то, чего я не могу желать от всей души? – Очевидно, нет. Что же делать с этой душой, которая здесь хочет, а здесь — нет? Разделиться мне, что ли?
Покайтесь, сказал на это Господь. То есть да: отделите от себя того себя, который хочет не Царства, а его удобства, который хочет его иметь для себя, а не создавать для других. Отделите от себя того себя, за которого рядом с Богом стыдно, оставьте только того себя, который рядом с Богом расцветает и жаждет жить и трудиться, верить, прощать и любить…
А еще Он сказал: ибо приблизилось Царство Небесное… И тут, конечно, тоже просятся вопросы: насколько приблизилось? Когда оно установится? Что значит «приблизилось», если оно уже внутри нас? Откуда оно приближается? Какой признак его приближения? Это конец света или что?
Вообще-то всё просто. «Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир. В мире был, … и мир Его не познал». (Иоанн 1: 9,10) Так что, когда я задаю эти вопросы, я подобен Пилату, который спрашивал у стоящей перед ним Истины: «Что есть истина?» Свет пришел в мир, а мы его не узнали. Почему? — Потому что больше возлюбили тьму. Потому что не помним света, потому что перестали верить свету внутри нас. Если я даже своему свету не верю, как я поверю свету в другом? Если я свой свет прячу под спудом, как я перед лицом подступившего ко мне Света признаюсь в этом? Нет, я скажу: «Общество виновато. Среда заела. Меня не научили». Я скажу: «Тебя так долго не было, откуда мне знать, что это Ты? А покажи знамение. Не, не такое, а такое, чтобы я поверил полностью и до конца, что Ты и есть Тот самый. А то исцелять мало ли кто может. Да и прочего мы уже насмотрелись: кашпировские, копперфильды всякие…» И правда, как же нам узнать и поверить?
Покайтесь, ибо Царство Небесное, которое внутри вас, приблизилось к вам, стоит перед вами, смотрит вам в глаза, обращается к вашей совести. Оно пришло и делает дела Божии, которые свидетельствуют о нем вернее всех слов. Оно несет с собой любовь, которая не похожа ни на что, что мы привыкли называть этим словом, но так легко узнаваема и именно потому очевидна ее божественность. Но чтобы увидеть, надо перестать смотреть на нее глазами себя-любца и само-хвала. Ведь сказано нам: блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Значит опять: покайтесь…
Но есть еще одна необходимая вещь, чтобы удалось увидеть и узнать: подобное познается подобным. И это подобие выражается двояко. Первое: чтобы узнать божественную правду, надо жить по правде; чтобы узнать и принять любовь Божию, надо любить в меру своих сил хотя бы кого-то кроме себя; чтобы получить прощение своим грехам, надо прощать согрешающим против нас.
Второе: каждому из нас дана благодать по мере дара Христова… на дело служения, для созидания Тела Христова, которое есть Церковь. То есть все акты любви, проявляемой нами, свидетельства об Истине (или утверждение правды), покаяния в своих грехах и т.д. должны совершаться ради созидания Тела Христова, ради единства веры и познания Сына Божьего. Чтобы каждое такое дело совершалось членом Тела Христова – Церкви ради этого единства. То есть во славу Божию. Вовсе не всякое сделанное «добро» созидает это единство и даже не обязательно становится добром. Здесь есть важный нюанс.
Для светского человека моральный поступок – это знак качества человека. Моральным поступок является не потому, что соответствует моральным нормам. Моральным он является только тогда, когда совершается по внутреннему убеждению, по собственной потребности души и в этой потребности нет соображений пользы и выгоды; когда единственное основание поступка – в нем самом: «когда низачем, тогда совесть». А уже после этого — хорошо, что совпадает с моральными нормами (а ведь может и не совпадать).
Для церковного человека знак качества – духовный поступок. А духовный он не потому, что соответствует каким-то церковным предписаниям, а по проявленному в нем движению Духа. И в этом проявлении нет никакой корысти или соображения полезности, а просто он совершён по внутренней потребности, потому что непременное условие существования Духа – движение, дыхание. Как тело дышит воздухом, чтобы жить, так душа дышит духом, чтобы жить. А если человек жив, то он «выходит на делание своё» и творит дела, видя которые, люди прославляют Отца нашего Небесного.
Вот эту потребность творить дела Божии можно считать хотением Царства Небесного. А пришествие его совершится, когда эта потребность подчинит себе всякую эгоистическую потребность. Это и означает погубить душу свою ради Евангелия, чтобы спасти ее.
Протоиерей Андрей Скрынько
23.01.22
(260)
