(Неделя 6 по Пасхе)
Ученики Его спросили у Него: Равви́! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии (см. Иоан. 9: 1 – 38)
И я хочу сказать сегодня о том, о чем, как мне видится, говорил среди прочего Иисус в этих словах. Для этого я позволю себе несколько изменить фразу:
«Не о том вы спрашиваете. Не в том дело, кто согрешил — он или родители» или так: «не грехи родителей или его собственные надо искать в его слепоте», но – «вы смотрите, как на нем являются дела Божии».
Жизнь каждого отдельного человека, каждого отдельного существа, жизнь вообще – как явление – это дело Божие. И то, что я вижу или слышу, или могу понимать и говорить с вами, а вы можете понимать меня – это тоже дело Божие. Но сколько мы себя помним, мы всегда видим, слышим и говорим — сами видим, сами слышим, сами говорим. Никто из нас не думает, что это – дело Божие. Только если вдруг специально задумается об этом, прочитав, например, сегодняшние слова.
Вот посмотрю я на человека и скажу: «Ты почему такой печальный?» — и никто не удивится этому вопросу, потому что ведь на самом деле он печальный, и только слепой или безразличный к нему человек может это не замечать. А если я скажу: «вижу, у тебя проблемы в семье» — тут можно и удивиться слегка: откуда бы мне про это знать? Печаль-то по разным причинам бывает. Но и тут можно еще сойти за умудренного жизнью человека – тоже не удивительно.
А вот приходит человек к слепой Матроне, например, и она говорит ему: «Ты так не убивайся, твоя печаль скоро в радость обратится». И вот тут, скорее всего, мы удивимся: она не только «увидела», что ты печалишься, она еще «увидела», к чему твоя печаль тебя сопровождает. Но как она может видеть, если она слепая? – А потому что – дело Божие. Видеть родинку на щеке – тоже дело Божие, но никого не удивляет, потому как это – обычное дело.
Вот так мы не находим ничего необычного в обычных вещах. Но разве это означает, что в обычных вещах нечему восхищаться? Почему мы находим более достойными не только нашего внимания, но и восхищения вещи и события единственные в своем роде, но не видим, что не менее достойно удивления событие, которое повторяется не просто регулярно, а постоянно, и даже – всегда?
И вот сегодня у нас рассказ про слепого. Вокруг все – зрячие. И это – обычно и никого не удивляет. Но вот вдруг обнаруживается слепой, который «зрячее зрячих», и это — удивительно. Ему Иисус помазал глаза грязью и отправил умыться; был человек слепым от рождения, а вернулся зрячим. Его спрашивают: кто тебе это сделал? А он говорит: «Иисус, Человек Божий». Они говорят: «мы не знаем, кто он и чей ученик, а тебе откуда знать?» А он отвечает: «И это странно, что вы не знаете, что Он – человек Божий. Ведь Он сделал такое, что только от Бога можно сделать». Он слепой – а лучше их рассмотрел, хотя самого Иисуса не видел. Как ему это удалось? – Потому что смотрел в доверчивой простоте и с благодарностью, а это – дело Божие. А фарисеи смотрели с придирчивой ревностью и раздражением, и это – дело человеческой гордыни. Поэтому слепой увидел дело Божие, а фарисеи — только несоответствие этого дела их правилам.
И снова вернусь к первоначальной фразе: но это для того, чтобы на нем были явлены дела Божии. И эти дела Божии являлись на нем каждый день – ведь совсем чужие люди, проходящие мимо него по своим делам, но задержавшиеся на мгновение, своей милостью дают ему возможность жить. Он живет этой мимолетной милостью, и никто это чудом не считает! И правильно не считает, потому что чудеса – дело Бога, а наше дело простое, повседневное. Но разве от этого оно менее достойно восхищения? И я выражу это дело, снова слегка изменив фразу в прежнем контексте: «вы не о грехах его думайте, а о том, как вам явить на нем дела Божии».
Вот перед тобой страдающий человек. Как явить на нем дело Божие?
Всё начинается с того, что надо увидеть чужое страдание. Не знаю, как кто, а мне всегда хочется спрятаться, или, как минимум, спрятать свои глаза. Зачем эта защитная реакция в виде осуждения стоящего передо мной попрошайки? Почему стыдно? – Да потому что я его страдания никоим образом не могу воспринимать как свои. Я их даже сравнивать не могу со своими, потому что мои страдания – это переживание трудностей моей деятельной жизни, а его страдания – результат бегства от трудностей жизни. Ведь это же — простая и очевидная истина, но, понимая ее, я сам себя запираю в темнице душевной слепоты. И как мне избавиться от губительности этой логики? Как же мне увидеть чужое страдание как страдание, а не как наказание за грехи, о которых, к слову говоря, я ничего не знаю?
Доколе Я в мире, Я свет миру – вот что Он сказал дальше. И самое простое объяснение этих слов – это указание на то, что Он следом сделал: Он подарил этим погруженным во мрак от самого рождения глазам – свет.
Но я ищу дальше очевидного и простого, потому что мне надо — про меня, а не про то, что может Бог. А что про меня в этих словах? А то, что Он и для меня – свет. Я не увижу чужие страдания, пока не посмотрю на человека, как смотрит на него Бог. Ну, конечно, не совсем так; совсем как Бог я не смогу. Но хотя бы в меру того, как я понимаю Бога. Я ведь хоть как-то Его понимаю, иначе как же мне называться верующим и христианином? Я понимаю, что Он пришел взять страдания других на себя. Я понимаю, что Он не осудил никого ни разу. Я понимаю, что Ему жалко каждого страдальца, потому что Он никого не видит чужим, но каждого — Своим. Что мне надо, чтобы я увидел чужое страдание как своё? — Мне нужен свет. Тот, что от Бога исходит. В ту меру, как я его способен принять сейчас, чтобы завтра принять в большую меру.
Например, для меня этот свет – сострадание или милосердие. Или свет разума, свет познания. Или свет любви. Любое понимание – это попытка приблизиться к Его видению. Какое-нибудь мне ближе и понятнее по одной простой причине: что-то такое я уже имею и кое-как умею. Поэтому мне проще отталкиваться от него. И я стану умножать этот свет, пробивая ему дорогу своими делами.
Но почему этот свет с таким трудом проникает в мое сердце? – Потому что оно омрачено. В первую очередь – эгоизмом и всеми его проявлениями: себялюбием, самолюбием, самолюбованием, самопревозношением и прочим в этот роде. Во вторую очередь – сребролюбием во всех его проявлениях: скупость, жадность, стяжательство, любовь к комфорту, безразмерные потребности и невоздержность в желаниях и стремлениях обладать, иметь, владеть и распоряжаться…
Впрочем, зачем вам мои грехи… Вам бы со своими разобраться. А стоит, потому что именно они омрачают Божий свет в душе, сужая мир на расстояние руки, протянутой к обладанию… Но мы ведь хотим другого? – Мы хотим делать этими руками дела Божии. А для этого надо разобраться со своим мраком и найти свой путь к свету. А Он уже готов на этом пути вам помогать.
Протоиерей Андрей Скрынько
09.06.24
(67)
