Я вспоминаю одно наблюдение, редкое, но, на мой взгляд, очень знаковое, обнажающее самую суть явления. Однажды исповедовал одну молодую маму. Исповедь была очень искренняя, с болью и слезами. Такая исповедь обязательно приносит душе обновление. Женщина плакала, а ее маленькая дочка лет семи-восьми смотрела на это круглыми глазами. Что испытывает любящий ребенок, когда видит, как мама плачет? Мне иногда кажется, ребенок должен бы меня возненавидеть, что я терзаю до слез его маму, но ведь, с другой стороны, мама сама пришла сюда.Что происходит? Но вот я читаю разрешительную молитву, мама целует Евангелие, Крест, принимает благословение и отходит к ребенку. Девочка смотрит на нее во все глаза, и видит совершенно необычную картину: в глазах мамы нет того, что бывает у человека, которого мучают и пугают. Я вижу, что ребенок не понимает умом, что происходит (а понимают ли это взрослые?) и как себя вести. Она тянется к маме, берет ее руку обеими руками и прижимается к ней. Как это естественно для любящих людей. И мама отвечает ей так же искренно и просто: прижимает к себе ласково и виновато. Ребенок-то не знает, а мама только что просила прощения зато, что не умеет любить свое дитя так, как хотелось бы и как это нужно. Мама только что сделала свой шаг навстречу этой любви, и ребенок на этот шаг откликнулся всем сердцем. Господь сейчас подтолкнул их в объятия друг друга, Сам обнимая обеих.
Я рассказываю взрослым во многих ученых словах на воскресной школе о том, что такое Таинство, а ребенок только что воспринял эту тайну своим сердцем без всяких слов. Я верю, я убежден, что после таких переживаний у этой девочки останется ощущение прикосновения к Тайне, которая умножила их взаимную любовь. Как вы думаете, захочет ли она еще раз поучаствовать в этой тайне?
И я все время имею перед глазами совсем другой опыт. Мы привозим наших гимназистов на Великие праздники в храм. Дети того же возраста сбиваются тесной кучкой на исповедь. Они возятся, толкаются, разговаривают, смеются, ожидая своей очереди. Под моим строгим взглядом пытаются изобразить серьезный и «правильный» вид, но уже через несколько секунд все происходит так же. А потом ребенок подходит ко мне и «отчитывается о проделанных грехах». После чего возвращается в такую же тесную кучку из уже «покаявшихся», сформированную в другом месте. Пережил ли он сегодня тайну любви? Был ли у него вообще сегодня шанс посмотреть в глаза, ожившие этой любовью к нему, как глаза той мамы, промытые слезами? И я все время задаю себе вопрос: а не стал ли и я соучастником обмана, когда ребенку рассказали и даже подвели к самому главному, но не дали возможности приобщиться. Все-таки дети до определенного возраста принимают лучшее в этом мире из рук (из глаз, из улыбки…) своих родителей. А родителей тут и рядом не стояло, они на работе. Зачем?
Протоиерей Андрей Скрынько
Братск Православный, № 3 (148), 19.05.2015 г.
(78)
