Слово в день Святой Троицы
Где больше Духа Святого: в капле святой воды или в этом баке? Или так: вы сейчас будете подходить к Причастию, и кому-то достанется одна частица, а кому-то три. Кто принял в себя Бога больше – первый или второй?
Это нелепые вопросы, потому что Дух Святой не меряется на литры. Но с другой стороны, не так уж и нелепо, ведь всё так и выглядит, будто кто-то получает Его больше, а кто-то меньше.
Апостолы в день Пятидесятницы исполнились Духа Святого, и это было настолько явственно и зримо, что к ним сбежалась многотысячная толпа людей, выяснить, что происходит. И позже они уже сами крестили людей и подавали им Духа Святого, и люди принимали Его так же явно в чудесных проявлениях. 
Последние 25 лет я занимаюсь крещением людей в этом городе, но ни разу не видел ничего подобного описанному в книге Деяний. Каждый год в этот день мы читаем коленопреклоненные молитвы, как будем читать сегодня, прося о ниспослании Духа Святого, — и ни разу ничего похожего на описанное не происходило. И если вдруг сегодня произойдет, то, скорее, напугает нас, чем вдохновит (может, поэтому и не происходит?).
Неужели крещаемые тогда апостолами люди получали больше Духа, чем дается нам? Или дело в том, что тогда между ними и Богом стояли апостолы – свидетели и ученики Господа, а между нами и Богом сегодня стоят немощные и негодные священники? Пожалуй, можно и еще какие-то версии придумать, но я думаю вот что.
Первых апостолов Иисус получил, можно сказать, по преемству – от Иоанна, к которому они ходили слушать его проповедь. Затем один за другим присоединялись к Нему другие, про которых Он говорил, например: «вот подлинно израильтянин, в котором нет лукавства». Он вел их к сегодняшнему дню посредством дара слова, дара служения, дара чудотворения, дара любви, смирения, через тяжелейшие сомнения и даже постыдное отступление от Него – вёл к сегодняшнему дню, ко дню Возрождения, ко дню совершенного единения друг с другом и со своим Богом, ко дню Пятидесятницы. Для них этот путь начался очень давно, еще с той традиции, которую они восприняли от рождения, и восприняли не как формальность или народные басни. Они ждали и хотели Мессию, они готовы были идти искать его в пустыне и по городам, они готовы были оставить для этого семью и работу и спать в поле, положив под голову камень. А найдя, они готовы были идти за ним на смерть. Сначала, правда, только думали, что готовы, но потом-то и в самом деле каждый принял ради Него мученическую смерть. А если говорить о других христианах – не все принимали мучение, но тогда их жизнь сама становилась постоянным лишением житейских благ ради причастности к полноте Истины и Духа. То есть, я хочу сказать, что для них принятие Святого Духа было подготовлено долгими годами духовных поисков и жизни с верою, с одной стороны; а с другой стороны, крещение стало для них новым началом, отправной точкой в дальнейшем их восхождении на небо. Ведь с ними было так, как и говорил Христос: «Дела, которые я творю, и вы сотворите, и больше сих сотворите». И творили больше, и шли дальше…
У нас же с вами всё наоборот: никакой духовной жизни до крещения не было, а у многих нет и после крещения. А если мы дойдем до проявления благодатных даров в нашей жизни, то это будет у немногих и будет в конце пути. И это не потому, что нам дано Духа меньше: «ибо не мерою дает Бог Духа» (Иоан. 3: 34).
А это значит, что в целом Агнце, приготовляемом на литургии, присутствует весь Бог, как и в каждой частице, получившейся при его раздроблении. В каждой капле святой воды человеку доступна благодать Духа Святого так же и такая же, как и в литре, и в тонне, потому что определяется это не количеством вещества, а свойством души, принимающей благодать.
«В злохудожную душу не войдет Премудрость и не станет обитать в теле, порабощенном греху» (Прем. 1: 4). И если говорит Господь о принимающих Духа, что у таких «из чрева потекут реки воды живой», то говорит это о чистых и глубоких сердцах, открытых навстречу Богу и ближнему, а не замурованных в каменном мешке эгоизма. Если душа мелкая (мы говорим: малодушный), и в сердце полно всякого постыдного хлама, а отверстие, через которое из этого сердца просачивается доброе, похоже на прокол тоненькой иголкой в пластиковой бутылке, то малейшей песчинки того постыдного хлама достаточно, чтобы перекрыть это отверстие. И если хочешь выжать еще капельку доброго, надо снова ковырять.
Более 20 лет назад я въехал в этот дом при храме. Забором вокруг него был и есть огорожен небольшой участок… по нормам языка надо бы сказать «земли», но это не так. Я помню этот участок: плотная глина, укатанная строительной техникой. А что еще может быть на месте стройки? В эту глину были буквально вбиты колесами и гусеницами куски бетона, целые ряды кирпичей прямо с поддонами, всякий железный хлам и только метров 10 квадратных в углу участка, где цеплялась какая-то зелень. А на всем остальном пространстве – ни травинки. И когда на этой глине начали прорастать первые пучки залетной травы, мы на неё радовались, как радуются чуду жизни в безводной пустыне. А тот угол, где была земля, я каждый год старался расширить: разбивал глину, натаскивал что ни попадя: то опилки, то золу, то навоз и перекапывал каждый год. И через 20 лет стал выкапывать картошку, которую можно есть. Я ничего не смыслю в сельском хозяйстве и в свойствах почвы, и всё делаю наобум и без особого энтузиазма, поэтому и результаты такие скромные. Но все эти годы я постоянно удивляюсь точности тех сравнений, которые приводит в Писании Господь, говоря о душе как о возделываемом поле. Рыхлишь, пропалываешь, удобряешь, поливаешь – год за годом, и получаешь удовлетворение от самого процесса, и награду в виде плода после многих лет такого труда. Но мой огород находится за забором и ничего вдохновляющего собой не представляет, однако то же самое вы можете видеть перед входом в храм. Ровно такое же бесплодное и захламленное пространство превращается в цветник…
Господь проливает одинаковую воду и светит одно и то же Солнце на землю здесь и там, и там. Но одна земля остается пустой, а другая пробивается буйством жизни. И цветущие сады превращаются в пустыню, а пустыня становится цветущим садом. В чем тайна этих процессов? – в труде. И не только в физическом, а еще и в духовном. Потому что если целью труда является земля и то, что может и хочет жить на ней как божий дар и божие творенье, то пустыня превращается в сад. А ели цель труда – сорвать плод и насладиться им, то сад превращается в пустыню. А душа наша и есть эта земля, на которой мы ищем или удовольствия для тела, или украсить ее и сделать садом для жизни Духа Божьего в ней.
Я точно так же ничего не смыслю в духовном делании, как и в сельском хозяйстве. Но если год за годом тыкаться, рыхлить, натаскивать туда всякое доброе слово и полезное правило – из Писания, от хороших людей, даже от собственных фантазий о красивом, добром и вечном, в возможность которого очень хочется верить, потому что очень не хочется жить без него; если всё это перекапывать, дать прорасти, прополоть, полить и так снова и снова, то этот труд, даже при изначально полном духовном невежестве, будет одарен от Бога плодами.
Я сказал, что я думаю о дарах Святого Духа. Может быть, это было интересно, может — нет, но это в любом случае неважно. Важно, чтобы вы сами думали: где вы? Где начало и где конец вашего пути? Что вы сегодня взращиваете в сердце, что для этого надо делать? Что еще полезного можно отыскать и чем поделиться, что у вас общего и чем вы уникальны на своем пути? Зачем вы сейчас будете просить Духа Божьего? Как еще вы можете сделать свою душу пригоднее для Его обитания?
Копайте…
Протоиерей Андрей Скрынько
(306)
